Особо опасная ведьма - Страница 91

Пока я подбрасывала в набирающее силу пламя сучья и ветки, Коша упорно продолжал сидеть в центре, не собираясь никуда уходить.

– Будешь много сидеть на углях, потом вылезешь и простудишься, – пригрозила я.

Коша насупился, но вылез, увидев, как я вытаскиваю из мешка две баранки. Пришлось делиться, чтобы избежать истерики, а вскоре вернулись тигр с Пашкой, который нес в руках двух аппетитных птичек с толстым брюшком.

– Вот, брюх поймали. Целых двух удалось. Иди чисти.

Я тяжело вздохнула, остро сожалея о том, что тут нет Ады. Перья чистились с трудом, были заляпаны кровью, и вообще мне все это довольно быстро надоело. Коша пытался ощипать вторую брюху, пока гордые охотники прохаживались туда-сюда, ожидая заслуженного завтрака. У Коши первого не выдержали нервы, и он попросту дунул струей пламени на имеющую довольно жалкий вид полуощипанную птичку. Перья сгорели сразу, а поверхность птички приобрела ровный черный цвет и стала издавать запах гари. Я тут же сунула ему в лапы свое произведение кулинарии, и Коша, очень довольный собой, повторил трюк на бис.

– Готово! – крикнула я, подсовывая Пашке под нос две дымящиеся черные тушки, он удивленно на них уставился. Коша прыгал неподалеку, ожидая похвалы.

– Это чего?

– Брюхи.

– А почему черные? Вы их чем ощипывали?

– Какая разница? Ощипали же! – возмутилась я.

– Ну… да, – вынужден был признать очевидный факт Пашка. – А выпотрошили?

Мы с Кошей недоуменно переглянулись.

– Внутренности вынули? – покорно растолковал нам суть Пашка.

Пришлось возвращаться и доставать ножи.

– Эксплуататор, – пробурчал Коша, я тут же потребовала объяснить смысл слова.

Мне перевели, и я тоже начала обзываться. Пашка старательно на нас не реагировал, но упорно следил за процессом, Коша тоже наблюдал за моими действиями, чтобы потом повторить самому.

Я задумчиво разложила птичку пузом кверху, расправив и распластав на земле ее крылья и лапки. Получилось красиво. Потом взяла нож, чуть помедлила и… изо всех' сил вонзила его в живот брюхи. Коша вздрогнул, Паша подошел поближе. Вынув нож, я засунула в дырку палец и заинтересованно там поковыряла, нащупала кишку и медленно начала ее вытаскивать через дырку наружу, наматывая на руку. Паша позеленел, Коша икнул, по поляне поплыл специфический запах.

Отбросив вытащенное в сторону, я засунула в дыру уже два пальца и сосредоточенно начала ими шерудить, чего-то нащупала и… вынула кусок печени. Коша медленно отодвинул от себя свою тушку, у Пашки дергался глаз. Обозрев край печени, я мотнула головой и затолкала его обратно, потом взяла нож и старательно начала пилить им правую лапу.

– Что ты делаешь, изверг? – простонал Пашка.

– Не мешай, – отмахнулась я, процесс разделки птицы начинал мне нравиться.

Разведя ее лапки, я запихнула в нее нож и быстрым резким движением вспорола до пупка, на землю вывалилось что-то круглое и желтое, на ниточке.

– О, мочевой пузырь! – обрадовалась я.

Коша рухнул в обморок, Паша сел прямо на тигра, который даже этого не заметил, удивленно подняв обе брови и следя за моими руками.

Отколупав пузырь, я зарылась в подергивающуюся тушку обеими руками и начала по очереди извлекать внутренние органы, красиво раскладывая их в ряд.

– Ну вот и все. – Я радостно подняла окровавленную одноногую тушку и сунула ее Пашке под нос.

– Вторую тоже разделывать?

– Меня сейчас вырвет, – сообщил очухавшийся Коша.

– Нет, не надо, я сам, – затряс головой Паша, и все дальнейшие манипуляции с птицами и впрямь выполнил сам и зажарил их тоже сам, не подпуская меня к шашлыку ни на шаг.

Коша, получив деликатес, впервые съел мало, впрочем, как и Пашка, так что нам с тигром досталась основная часть, чему мы были несказанно рады.

До развалин замка мы добрались только к вечеру, впрочем, как я и рассчитывала. Мы устроились прямо посреди развалин, забравшись на кусок чудом уцелевшей стены и устроившись между ее зубцами на площадке, по которой раньше бродили часовые. Сверху нас закрывал то ли навес, то ли просто прилетевшая тряпка, а между зубцами был прекрасный обзор, как на двор бывшего замка, так и на шелестевший неподалеку лес. Коша уже через пару минут ожидания соскучился и вызвался полететь на разведку, но ему не дали, пригрозив связать и засунуть в пасть кляп, если он еще что удумает. Дракоша надулся, но спорить не стал, сел у правого края стены, прижавшись спиной к камню зубца, и принялся грызть сухарики, нагло уворованные из моей сумки.

Ночь медленно вступала в свои права, луна, полная и круглая, как булка, подходила все ближе и ближе к нам, плывя по небу с неторопливостью тонущего корабля. Мы с Пашкой усиленно играли в карты, пока внизу выли сбегающиеся из леса оборотни пополам с нежитью, большую часть которой составляли зомбики. Входя в развалины, ограниченные обломками стен, они тут же разделялись на две группы и с толком проводили время, рыча на тех, кто обретался в чужом лагере.

– Ди, я вот спросить хочу… – Коша отвлекся от того участка стены, по которому мы забрались наверх. Он согласился стеречь его, чтобы немедленно предупредить нас, если какая-нибудь гадина соберется залезть и оглядеться с высоты.

– Спрашивай. – Я взяла дополнительную карту, немного подумала и щелкнула пальцами, прошептав небольшую формулу.

Снизу послышался крик, а рядом со мной шлепнулось на пол мохнатое грязное ухо, предположительно оборотня. Сунув его в карман удивленному Пашке, я невозмутимо продолжила игру, мне кажется, что я выигрываю.

Коша икнул, почесал голову, но все же спросил: